Милый Ангел :: ИНТЕРВЬЮ С ФИЛИППОМ БАЙЕ

Развитие детей ЭСТЕР

Облачный рендеринг. Быстро и удобно
от 50 руб./час AnaRender.io
У вас – деньги. У нас – мощности. Считайте с нами!

ТРАДИЦИЯ И АКТУАЛЬНОСТЬ

ИНТЕРВЬЮ С ФИЛИППОМ БАЙЕ

( данное им представителю "Милого Ангела" в Париже в январе 1991 года)

"Милый Ангел": -- Что Вы думаете о перспективе "дифференцированного человека", (т.е. человека, внутренне принадлежащего к миру Традиции) в современном мире?

Филипп Байе: -- Для "дифференцированного человека" в современном мире наиболее насущным вопросом является вопрос, который особо разбирался Рене Геноном, а именно вопрос причастности к Традиции. Известно, что сам Генон ответил на этот вопрос выбором Ислама. Так же поступили и многие его последователи, начиная с наиболее ортодоксальных генонистов, таких как Мишель Вальсан. Исламский выбор Генона намного превосходит его индивидуальность и подчеркивает сверх-человеческую миссию Генона, с одной стороны, и замыкающий характер исламской Традиции, которая в конце цикла должна подвести итог и выразить суть предшествующих традиций, с другой. В этом смысле исламский выбор Генона становится логически неизбежным следствием эсхатологической доктрины, связанной с Концом Времен и с последней Традицией, способной обеспечить сохранность и полноту традиционной истины. Какой бы верной теоретически ни была это позиция, тем не менее, существуют определенные культурные, этнические, лингвистические факторы, которые делают довольно затруднителным для большинства европейцев принятие Ислама. Здесь можно также рассмотреть с полным основанием правомочность обращения к Христианству -- как в Католической его версии, сколь бы деградировавшей она ни была, так и в Православной, которая (и это очевидно) сохранила более цельной, нежели Католицизм, сущность Христианской Традиции. На мой взгляд, для большинства европейцев как западных, так и восточных, желающих сегодня примкнуть к Традиции не только в теории, но и на практике, принятие Православия, когда речь идет о людях Востока, или переход в него, когда речь идет о людях Запада, без сомнения является наилучшим. Сегодня я отношусь скептически и к пути, указанному Эволой в книге "Оседлать тигра", и к перспективе "дифференцированного человека" как личности, остающейся внутренне причастной к Традиции, даже в том случае, если она на принадлежит никакой внешней, экзотерической сакральной форме. Мне кажется, что этот путь подходит лишь совершенно исключительным людям и сегодня он чрезвычайно опасен. Его также можно рассматривать как способ постоянно искушать судьбу, чтобы доказать, что жизнь каждого из нас не подчиняется пустой игре случая, а следует точно определенному курсу, который нам помогает путешествовать в ночи, но который постоянно необходимо истолковывать и расшифровывать. Я думаю, что эта возможность касается только исключительных случаев, т.к. здесь все полно серьезных опасностей и нет никаких гарантий, предоставляемых классической Традицией, о которой я говорил выше.

"М.А.": -- Каким образом сегодня возможно восстановить инициатическое измерение христианской традиции?

Ф.Б.: -- Эта попытка была предпринята на Западе между двумя мировыми войнами группой, к которой принадлежал Луи Шарбоно-Лэссей, организацией "Эстуаль Интернэль", имевшей в качестве отделения, занятого наиболее внешними контактами, общество "Рыцарей Параклета". Эти две организации -- и внутренняя, и внешняя -- существуют во Франции до сих пор, но они стали почти не доступными, все больше и больше закрытыми по причине деградации космической и человеческой среды. В случае этого инициатического христианского общества является бесспорным факт наличия его непрерывной связи со Средневековыми христианскими эзотерическими центрами, что подтверждается особыми документами, хранящимися в архивах этого общества. Интересно заметить, что в этих обществах, согласно тому, что мы о них знаем, важную роль играет почитание "Сердца Господнего". Но очевидно, что сущность этого почитания здесь значительно отличается от народного культа "Сердца Господня", который, тем не менее, играл значительную роль во время Вандеи, для восставших контр-революционеров Вандеи. И в эзотерическом контексте "Эстуаль Интернэль" этот символ служит "опорой" для медитации, открывающей его мистическое и эсхатологическое значение. Я бы хотел добавить для тех, кто не родились в христианской атмосфере и не были сформированы в духе христианской традиции ( католической или православной), что догма Воплощения играет в Христианстве центральную роль. Я иногда бываю шокирован традиционалистами, большей частью, католиками, но иногда и православными, оправдывающими свой выбор Христианства вне-христианскими аргументами, что мне кажется довольно не логичным. Я не думаю, что признавая центральную догму Воплощения, можно примирить ее с индуистской теорией Аватар, периодического снисхождения Принципа. Для христиан Иисус приходит всего один раз и изменяет раз и навсегда лицо мира. Он не является одним святым среди других, одним Аватаром среди других. Таким образом, отвечая на один вопрос, я ставлю другой: какой бы реальной ни была возможность инициатического оживления Христианства на Западе и на Востоке, не надо упускать из виду ту особенность, которая заключена в центральности догмы о Воплощении именно и только в христианской традиции.

"М.А.": -- Вопрос, касающийся Генона и Эволы. Какое значение эти два замечательных традиционалистских автора имеют для Вас?

Ф.Б.: -- Для меня главное различие между ними состоит в различии их миссий, их функций. Мне кажется совершенно очевидным, хотя я и не ортодоксальный генонист, что Генон был наделен особой миссией, был "посланником небес" в прямом смысле этого слова. Конечно, я не могу сказать на какой ступени в духовной иерархии стоит Генон, но для меня он является исполнителем миссии, которая далеко превосходила его личность. Я согласен с известнейшими словами Вальсана, который говорил, что "произведения Генона представляют собой после эпохи Средневековья самое большое интеллектуальное чудо" на Западе. Вальсан также называл Генона "неуязвимым воином и безошибочным ориентиром". Что касается первого сравнения, то он действительно был неуязвим и непреклонен по отношению ко всем бесчисленным заблуждениям современного мира, которые такая книга, как "Царство количества и знаки времени", разоблачает с пророческой силой предвидения. При этом надо помнить, что те феномены, которые сегодня совершенно очевидны для всех, он предсказал еще тогда, когда они были в зародыше. Поэтому, как критик современного мира Генон представляется мне неуязвимым, и тот, кто освоил и принял его учение, его доктрину, в принципе должен обладать иммунитетом против всех болезней и духовных извращений современности. Что же касается его "безошибочности как ориентира", на доктринальном уровне я бы согласился с этим, особенно в метафизическом разделе его трудов -- его изложение основ индуистской традиции является просто восхитительным. Но все же я не могу считать весь его жизненный путь от рождения до смерти чем-то безукоризненно и безупречно логичным и последовательным (как это делают некоторые генонисты), так как я сомневаюсь в том, что дело с организацией "Ордена Нового Храма" имело какое-то традиционное значение, да и некоторые частные суждения Генона в отношении отдельных личностей, отдельных событий, не кажутся мне совершенно безупречными. Такова моя позиция в отношении Генона. Что же касается Эволы, то, как он сам признает в автобиографической книге "Путь Киновари", он шел по инициатическому пути как некий искатель приключений в области духа. Его поиски в этом плане напоминают опыт таких людей, как барон Унгерн. Само собой разумеется, Эвола был человеком исключительного духовного масштаба. Я бы особенно выделил почти сверхчеловеческую силу его характера; уникальное мужество в физическом, моральном и интеллектуальном планах. Он взял на себя и прошел чрезвычайно сложные испытания, но тем не менее, по моему мнению, в духовной иерархии он не занимает того же места, что Генон. Идеи Эволы отчасти можно вывести из идей Генона, т.к. он много позаимствовал у Генона. Но произведения Генона самодостаточны, и он у Эволы не взял практически ничего. По своей значимости Генон превосходит Эволу и хронологически ему предшествует. Эвола много позаимствовал у Генона и лишь применил принципы его учения к конкретным сферам и более относительным уровням, свойственным кшатриям, чья пророда скорее активна и деятельна, нежели медитативна и созерцательна. Однако большая заслуга Эволы в том, что он превыше всего ценил связность, последовательность; он любил, чтобы слова и вещи, слова и дела совпадали. Например, в противоположность Генону, который в своей работе "Заметки об инициации" и в других книгах посвятил целые параграфы, которые могут иногда казаться туманными и ненужными, тонким различиям между виртуальной и эффективной инициацией, Эвола же сразу вводит в суть вопроса об инициации, напоминая (что, впрочем, за ним повторил Мирча Элиаде), что инициация должна быть рассмотрена в этимологическом плане как нечто оперативное, как действительное вхождение в новую жизнь, как конкретика нового рождения. Эвола напоминает, что инициация содержит в себе онтологический "разрыв уровня". Он также предупреждал об опасности некоторой генонистской схоластики, для которой духовный путь представляется чем-то вроде обеспеченного и полностью гарантированного маршрута, столь же безопасного, как спокойное путешествие в поезде до заранее известной станции. Эвола напоминает нам, и это одна из его величайших заслуг, что духовные поиски -- это внутреннее рискованное путешествие, где ничто не гарантировано заранее, где нет никакого комфорта, а наоборот, повсюду подстерегают потери, и где необходимо отдавать себя целиком. И в этом плане Эвола отнюдь не противоречит Генону, а напротив, как мне кажется, дополняет и усиливает его.

"М.А.": -- Что Вы думаете о перспективе Традиции в ее отношении к современным политическим формам и особенно к европейской Правой?

Ф.Б.: -- Я думаю, что отвечая на этот вопрос, не надо упускать из виду, что в течение нескольких последних десятилетий многие вещи в западной Европе были утеряны, благодаря глубокому упадку Католицизма. Этот упадок объясняет во многих отношениях кризис, который мы переживаем и продолжаем переживать сегодня. На самом деле, надо подчеркнуть, что не только с точки зрения носителей реальной традиции, но даже с точки зрения простых традиционалистов, политические действия, политические акции являются не более, чем следствием применения определенных принципов, догм, вытекающих из глобальной картины данной конфессии. Все это было совершенно очевидно для контр-революционеров XIX-го века, наиболее известными из которых были Жозеф де Мэстр, Луи де Бональд и испанец Хуан Доносо Кортес. Сегодня, однако, это не так очевидно, благодаря секуляризации, затронувшей Католическую Церковь благодаря ее сдаче позиций перед современными политическими силами. Поэтому многие активисты Правой из чувства несогласия с такой позицией Церкви, родившись и получив воспитание в католических семьях, часто удаляются от религиозной среды и становятся анти-христианами или анти-католиками. Таким образом, для правых Европы встает вопрос: в чем обрести духовное оправдание и подтверждение правомочности политической и культурной борьбы в ситуации, где традиционной духовной и религиозной базы для этого больше не существует. Я думаю, что многие пытались ответить на этот вопрос, откапывая древнее наследие индо-европейской традиции. Так произошло с французской Правой и в меньшей степени с итальянской, а также с их последователями в Бельгии, Испании и в других странах. Этот план раскапывания далекого прошлого на чисто теоретическом уровне очень интересен, но ему не хватает конкретики, жизненности, актуальности, поэтому он остается только чисто теоретической реконструкцией. По этой причине, несмотря на профессионализм Новой Правой во Франции, -- например, в области издания качественных журналов высокого уровня, -- ей не удалось создать более или менее сплоченной среды последователей, тогда как католические контр-революционеры, которых считали уже навсегда похороненными и забытыми, сегодня возрождаются из пепла. Католические контр-революционеры соответствуют силе, называемой в социологии "весомой тенденцией" человеческой истории, т.е. тенденцией, которая имеет очень глубокие корни, и которая на время может скрыться из виду, так что ее считают исчезнувшей, но которая снова возникает при определенных обстоятельствах. Новой Правой, ослепительной в интеллектуальном плане, все же не хватает корней. Заканчивая, следует заметить, что чрезвычайно важно в этой ситуации как можно шире распространять труды Эволы как среди традиционалистов в Западной Европе, так и в Восточной, включая, само собой разумеется, Россию. Труды Эволы, которыми сегодня интересуются наиболее открытые, интеллектуальные и глубокие правые католики, православные и язычники, а также агностики и те, кто находятся пока в духовном поиске, смогут служить идеальной точкой соприкосновения для всех этих течений, при условии, что представители каждого из них, смогут встать над фанатизмом, сектантством и ограниченностью, свойственными каждой из этих групп в отдельности.

Пользуясь случаем, я хотел бы сказать всем нашим русским друзьям, что мы на Западе, очень внимательно следим за всем, что происходит у вас, хотя мы не так компетентны, как хотелось бы, но мы знаем, что русская Правая всегда была одной из самых сильных и блестящих в Европе, что она продемонстрировала великолепный пример мужества, духовного и морального сопротивления со стороны ее представителей по отношению к марксистской тирании. Мы также знаем, что русская Правая имеет глубокие культурные корни. Одним из самых великих ее представителей XIX-го века является Константин Леонтьев. В этом отношении хотелось бы, чтобы наши русские друзья держали нас в курсе возможных переизданий классиков русской Правой и побуждали нас к внимательному их изучению. В тоже время я горячо желаю русским друзьям перевести наиболее фундаментальные работы представителей традиционалистской мысли XX-го века -- Рене Генона и Юлиуса Эволы. Что касается Генона, следует перевести его фундаментальные книги по критике современного мира: "Кризис современного мира" и "Царство количества и знаки времени", а также несколько менее центральных книг "Восток и Запад", метафизическую трилогию "Человек и его становление согласно Веданте", "Множество состояний Бытия" и "Символизм Креста". Что касается Эволы, надо перевести его "Восстание против современного мира", "Оседлать тигра" и , может быть, некоторые сборники его политических статей. Кроме этого, я желаю, чтобы связи с нашими восточными друзьями и особенно с русскими, активно развивались -- в вопросах обмена информацией, визитами, статьями, через взаимные проекты в издательской области и в сфере культурных и научных инициатив.

"М.А.": -- Господин Байе, "Милый Ангел" благодарит Вас за интервью, которое Вы любезно согласились нам дать.

(перевод с французского И.Полянской)